Я не червонец, чтоб быть любезен всем
Выписки
Гиндин. К вопросу о статусе языка древних македонцев. Македонцев обычно отождествляеют с дорийским племенем македнов, (’высокий, стройный - о дереве)’. Македны переселились в центральную Грецию из северо-восточной Фессалии. В этом районе Фессалии есть основания видеть древнейшую территорию обитания македонцев, первоначально действительно входивших в одну племенную группу с македнами, но рано обособившихся и, вопреки общему движению греческих племен к югу, двинувшихся на север, к эпицентру своего исторического расселения в долине р. Галиакмон. Третьей ветвью той же племенной группы стали магнеты. Македонцы и магнеты — два братских племени, восходящих к праматери Тии и связанных с потомками Эллина лишь кузенным родством.
История македонского переселения на север отразилась в македонской версии фессалийского предания о первых царях Каране и Койне. Изгнанный братьями Каран ( = лак. κάρανος ’вождь’) уходит к царю Фракии Киссею. Тот обещает царство за помощь против врагов, но после обманывает и пытается погубить Карана. Однако Каран побеждает Киссея и основывает Македонское царство. Здесь отражен второй аспект древнемакедонской истории — история страны, подпавшей под власть македонцев при первых Аргеадах, лежащей в центре палеобалканского региона, индоевропейской переходной зоны, между греками на юге, фрако-дакийцами, иранцами и т.д. на востоке и северо-востоке, иллирийцами, кельтами, италиками, германцами и пр. на западе. По-видимому, наряду с землями пелагонов, мигдонов и т.д. эта страна включала прародину фригийцев и ареально близких им протоармян.
О языке: прежде всего бросаются в глаза изоглоссы, соединяющие язык древних македонцев с такими далекими друг от друга разновидностями греческого языка, как лаконский диалект и гомеровский эпический язык. Восстанавливаемые таким образом формы и их значения иногда прямо проецируются на протогреческий уровень. В частности, так можно квалифицировать названия царской дружины и дружинника: др.-макед. Агема (эгема) ’царская дружина’) с — лак. ’передовой отряд’ при атт. дор. ανέμων ’вождь’ от ηγεομαι, дор. αγβομαί ’идти вперед, предводительствовать, начальствовать и пр.’ Др.-макед. этайрос ’член дружины’ - гом. этарос то же, *s(w)etr- ’свой человек’ при – этес - ’родич’ (этимологически ’свояк’, т.е. ’свой не по крови’) = др.-русск. сватъ и т.д.; собственно македонской инновацией является значение ’член конной дружины’, потребовавшее для пехотинца особого обозначения пэдзетайрос.
Озвончение, вернее, эти звонкие в греческом стали произноситься глухо: Данос – смерть, данон – убийца, Фероя – Бероя, Филипп – Билипп, кефалэ – кебалэ (или габалан) (голова). Древнемакедонское слово «алиса» (ольха) явно заимствовано из географически близких языков, располагавшихся к северу от балканского ареала расселения древних македонцев и, что особенно показательно, не обнаруживает каких-либо следов в древнегреческом.
Для объективного суждения о статусе языка древних македонцев явно недостаточно основываться на утверждении генетической близости этого языка к греческому (особенно к дорийскому диалекту) на уровне протогреческой диалектной общности. Этническая история племени македонцев, исключительно рано оторвавшихся от протогреческого племенного континуума (terminus ante quem — датировка крито-микенских табличек, т.е. XV в. до н.э., стереотипно греческих в отношении и.-е. MA и интервокального s), сложилась таким образом, что они населили территорию в центре палеобалканского ареала, где оказались в исторический период на пересечении северобалканских и собственно греческих ареальных влияний. Поэтому статус языка древних македонцев следует рассматривать, по крайней мере, в двух аспектах: не только генетическом, но и ареальном, — в соответствии с чем этот язык обнаруживает достоверные и сравнительно многочисленные сближения с языками северных Балкан.
Вопрос о статусе языка древних македонцев может и должен решаться в динамическом взаимодействии двух аспектов проблемы: генетически — это чрезвычайно архаический протогреческий диалект, ареально — оригинальный язык центрально-балканской зоны, достаточно четко отграниченный от других реликтовых языков Балканского п-ова.
Эллинские изобразительные памятники в культуре Фракии и Скифии.
Про греческие памятники во Фракии и Скифии, вот интересно – у скифов полно изображений этнографически точных сцен из скифской жизни, а вот во Фракии этого нет, все только общегреческое.
Культура древних иранцев на протяжении всей своей предыдущей истории (так же, как и индоарии) не знала изобразительного искусства. Сравнительный материал показывает, что повсеместно, когда общество иранцев достигало стадии, на которой возникала потребность в сложении иконографии религиозно-мифологических образов, она формировалась на инокультурной основе. Так было, например, в самом Иране, искусство которого, по меткой формулировке В.Г. Луконина, сложилось как ’’стиль цитат” из древнего искусства Передней Азии. В Причерноморской Скифии тот же ’’иконографический вакуум” был заполнен продукцией художественного ремесла припонтийских греческих колоний, которые, будучи заинтересованы в закреплении на скифском рынке, сделали как бы шаг навстречу скифам в деле изобразительного воплощения их мифов.
Понятие предела и Эроса в платоновской перспективе. (Прекрасная статья В.Н.Топорова).
Человек, не равный самому себе и непрестанно меняющийся в течение своей жизни, один человек как множество людей и все поколение людей, вся череда человеческих существований как один человек — вот та, данная через ее крайности, общая картина, которая намечена двумя великими мыслителями (Платон и Паскаль). Она самым коротким путем приводит к теме двух разных, противоположных пределов, предела вообще, как такового, наконец, к ’’теневой” по отношению к пределу теме беспредельного как результата выхода за предел. Тема предела, столь важная и в платоновской концепции идеи , пронизывает весь ”Пир”, сгущаясь в ключевых точках его логической и мифологической схем.
Платон до крайности заостряет тему предела, помещая ее в напряженный и глубоко-интенсивный антропологический контекст (рамку) —ч е л о в е ч е с к о г о и к тому же связанного с Э р о с о м (любовью-стремлением), понимаемым не как объект любви, но как любящее начало, субъект любви. Эта перестановка акцента с ’’любимого” на ’’любящее”, к которой Диотима привлекает внимание Сократа, прежде чем ввести его в теорию Эроса (а далее и идеи), очень существенна, поскольку она образует начало той логической конструкции, которая позволяет от Эроса прийти к понятию предела.
Вожделение, желание того, чего нет, но что нужно, сродни голоду, и оно-то определяет у с т р е м л е н н о с т ь Эроса к цели — к прекрасному телу, прекрасным телам, прекрасным душам, к обладанию вечным благом, к рождению в прекрасном — к бессмертию. Эрос потому и может помочь пройти весь путь от многого к единому, от вещи к идее, что он с самого начала несет в себе о б р а з ц е л и — и не только ближайших или последовательно сменяющих друг друга все более высоких и более благих целей, но и высшую, крайнюю цель, п р е д е л .
Эрос всегда посредине, между: не бог и не смертный, не мудр и не невежествен. Смысл нахождения посредине для таких великих демонов (или гениев) состоит в том, чтобы быть и с т о л к о в а т е л я м и и посредниками между богами и смертными (молитвы и жертвы от людей к богам, наказания и вознаграждения от богов к людям). ’’Пребывая п о с р е д и н е , они заполняют п р о м е ж у т о к между теми и другими, так что Вселенная с в я з а н а внутренней связью’’. Актуальная позиция одного из таких даймонов — Эроса — характеризуется теми же действиями, которые присущи демиургу при сотворении Вселенной - ’заполнять’ пространство, ’связывать, соединять’. Положение посредине, между) обеспечивает выполнение функции универсального обмена (в частности, и информацией), которым поддерживается, возрастает и проверяется единство Вселенной, связь ее частей.
Дитя двух противоположных начал, Эрос объединяет их в себе (в своей середине), но никак не по принципу нахождения среднеарифметического значения: «По природе своей он ни бессмертен, ни смертен: в один и тот же день он то живет и расцветает, то умирает, но, унаследовав природу отца, оживает опять. Все, что он ни приобретает, идет прахом, отчего Эрос никогда не бывает ни богат, ни беден». В пределе (”по идее”) эти слова нужно понимать не в том смысле, что Эрос то живет, то умирает, а только как то, что он в каждый дайный момент и ж и в е т и у м и р а е т одновременно и, как говорили древние мудрецы, ’’жизнью умирает, смертью живет”. Только при таком пресуществлении жизни в смерть и смерти в жизнь можно ’’пройти” весь путь (снизу или из центра) до предела, соединив смертное с бессмертным, временное и преходящее с вечным и абсолютным, частичное с целым, вещь с ее идеей, и подойти к проблеме предела и беспредельного.
Можно выделить ряд существенных черт, относящихся как к генеалогии Эроса, так и к актуальным его характеристикам, и сближающих этот персонаж с Арьяманом ведийской мифологии. Придется ограничиться лишь несколькими сопоставлениями, памятуя, что в аналогичной ситуации важнее не с т е п е н ь подобия, близости, а глубина их, отсылающая к общей или подобной типологически исходной ситуации.
Мотив суда/спора цветов в балканском фольклоре и «одористический код в античной традиции».
Сколько цветов на земле,
Все идут присягать.
Только подсолнечник
Сидит у двери рая,
Чтобы судить цветы
За то, что они загубили свой запах.
Подсолнечник у двери рая противопоставлен маку у двери ада: цветок мака ’’все растет и цветет, многие души околдовывает”. «Мята, базилик и белая гвоздика, Эти трое бранятся, кто пахнет лучше».
Адонис, олицетворение ароматического вещества, мирро, находит смерть в листьях салата, растения, связанного с землей, влагой, смертью, бесплодием, и превращается в цветок (адонис, анемон), лишенный запаха, эфемерный, сдуваемый ветром (ср. снова связь ветра с отсутствием запаха). Адонис оказывается неудачливым медиатором между верхом (небом, солнцем, жаром, жизнью), олицетворенным в ароматических веществах, и низом (землей, влагой, смертью), олицетворенным веществами-растениями, лишенными запаха
Балканская традиция отчетливо формулирует значимость категории запаха, формирующей одну из универсальных семиотических оппозиций в модели мира.
* * *
А еще читал о Волчьих днях в румынском календаре, о вторжении «славянских варваров – народа склавинов» на Карпаты и Балканы. Про Беллерофонта и Беллера (Реминисценция древнебалканского мифа в греческой традиции). Вот что мне нравится – это разброс тем, такой восторг.
@темы: Научные статьи